Свекровь намекнула невестке, чтобы после развода не рассчитывала на раздел имущества

Оля всё ещё не могла поверить, что развод наконец-то состоялся. За четыре года совместной жизни Валера словно высосал из неё всю энергию, и она чувствовала себя опустошённой. И вот теперь — свобода!
— Наконец-то, — шептала она себе, закрыв глаза. — Никогда ещё я не радовалась так сильно.

Но радость сразу же омрачилась. Свекровь. Тамара Сергеевна. Как назло, именно в этот день она решила «заглянуть» без звонка.

Оля открыла дверь и сразу почувствовала напряжение:
— Тамара Сергеевна… здравствуйте… — попыталась она улыбнуться.

— Оленька! — громко, словно приветствие несли угрозу. — Зря ты на моего Валерика так рассердилась. Придумала развод… Да если бы все так делали, чуть что — развод, вообще бы семей больше не было!

Оля перевела взгляд на диван. Свекровь уже устроилась, ноги закинуты на край, руки сложены. Тот самый взгляд, который сразу говорил: «Сейчас будет разговор, который тебе не понравится».

— Тамара Сергеевна, — осторожно начала Оля, — это наше с ним личное дело…

— А вот и нет! — резко перебила свекровь. — Я мать, я имею право всё знать о сыне. И подсказать могу!

— Давайте вы лучше с ним поговорите, — попыталась сгладить Оля. — Я не хочу об этом.

— Хорошо, я тебя поняла, — с притворной мягкостью сказала Тамара Сергеевна. — Но знаешь, что я тут подумала… Когда ты говорила, что дочери нужно жильё… Я так поняла, что вы квартиру делить собрались?

— Да, и что в этом такого? — удивленно переспросила Оля.

— Ничего, ничего… Просто сначала я ведь не знала, что у тебя эта квартира есть, — начала свекровь, разглядывая комнату, — а когда узнала — решила, что халупа какая-то. Но вижу, что тут всё так красиво… И вот я что подумала. Может, ты откажешься от своей доли? Валера же алименты будет платить… У тебя-то жильё есть, а у Валерика — нет.

Оля чуть не задохнулась от возмущения:
— Знаете что, Тамара Сергеевна? То, что у него нет жилья — это его проблемы! Мои родители заработали мне эту квартиру! А почему вы не сделали того же для своего сына? Во-вторых, я вложила свои деньги в покупку совместной квартиры — и теперь должна подарить их вашему сыну? Алименты нужны не мне, а его дочери!

Тамара Сергеевна не растерялась:
— Зря ты хамишь, Оля. Я к тебе с добром пришла. И вообще — сколько ты там вложила? Копейки! Мой сын на тебя потратил не меньше трёх миллионов! — Она достала листок с расчетами и протянула Оле.

Оля почувствовала, как внутри всё сжимается. Её пальцы сжали краешки бумаги, сердце колотилось: «Да это же наглость! Какая человеческая порядочность?»

— Вы сюда записали даже расходы на беременность и роды?! — вскрикнула Оля, не сдержавшись. — В вас вообще есть человеческое?!

Свекровь опешила, её лицо побледнело.
— Я… я… — начала она, но Оля прервала её жестом.

— Убирайтесь из моей квартиры! — крикнула Оля, не скрывая злости. — И не смейте больше приходить без приглашения!

Тамара Сергеевна замерла на мгновение, потом поспешно собрала вещи и вышла. Дверь захлопнулась за ней, и в квартире воцарилось тихое, но победное спокойствие.

Оля села на диван, держа на руках дочь, и глубоко вздохнула:
— Свобода… настоящая свобода… — прошептала она, глядя на маленькие ручки дочери, которые сжали её пальцы.

Наконец-то она могла дышать спокойно. Никто больше не будет указывать, кому что положено, а кому — нет.