Смастери дитя моей жене. Тайну никто не узнает. Ты ведь её любишь

Молил Иван чужого мужчину...

Ночью Иван проснулся от женских всхлипываний. Мария повернулась к стене и рыдала как не в себе.

– Не плачь, птичка, — гладил её косы. – Что с тобой?

– Как не плакать? Мне выть хочется!.. – отчаянно шептала жена. Уже столько лет, а у нас нет ребёнка…

Иван тяжело вздохнул. Не мог спокойно смотреть, как страдает жена.

К каким только знахарям ни ходили, все как один говорят: он негодный. Один Бог знает, как он хочет ребёнка! Как хочет видеть счастливой свою Марию. Так её любит, что ради неё готов на всё!

– Слышишь, птичка, а давай сделаем так… – и прошептал ей на ушко то, что неожиданно пришло в голову. Шептал, оглядываясь, будто кто-то мог подслушать весь их потайной разговор, хотя в доме никого не было.

Плечи Марии, которые еще мгновение назад содрогались от плача, испуганно замерли. Она перестала всхлипывать и удивлённо спросила, даже не отвернувшись от стены:

– Ты что, вообще сдурел?!

– Я тебя ни разу и словом не упрекну! Ей-богу! Клянусь! – бил себя в грудь Иван. – Смилуйся над нами! Это же один раз, зато будет у нас ребёночек.

Мария молчала, очевидно, обдумывала решение Ивана, которое, как снег, так внезапно, так неожиданно свалилось на её горемычную голову. Перестала плакать и лишь краешком рубахи вытирала горькие слёзы, тяжело вздыхая…

Мария суетилась, бегала по дому, будто собиралась в далёкую дорогу.

Её худенькие, как у юницы, ручонки тряслись от волнения, то и дело поправляя платок, спадающий с её длинных русых кос. Стыдливо прятала от Ивана глаза, отводила взгляд, когда обращался к ней.

– Хоть бы никто не увидел… – тихо промолвила, закрывая за собой двери сеней.

Но на улице никого не было в эту морозную ночь. Даже собаки не лаяли, а попрятались по своим будкам. Супруги молча шли по снегу, скрипевшему под ногами, а дорогу освещала полная луна.

– Как-то нехорошо, – чуть не плакала Мария, то застёгивая, то расстёгивая пуговицы на шубе. – Ты обо всём договорился? – ещё раз переспросила, хотя Иван сто раз ей всё рассказал.

– Не переживай, договорился, – другой на его месте уже бы злился, но Иван был спокойный, хотя на душе и правда кошки скребли. – Там никого не будет, жена с его детьми как раз к родителям уехала на пару дней. Он пообещал, что никому никогда не расскажет. Говорил, что крепко тебя любит… – с болью в голосе произнёс, на этом слове прямо поперхнулся, – а так бы не согласился. Я тоже сказал, что никаких претензий к нему не буду иметь. Будто ничего и не было между вами.

Подошли к хутору, где горел в одиноком домике огонёк – здесь уже ждали Марию. Иван остановился под огромным дубом, прячась от чужого глаза, и взглядом провел жену до дверей.

Иван взвыл, как раненый зверь, и бессильно упал на припорошеную землю. Стонал, качался от душевной боли и ничего не мог поделать. Сам, сам же привел жену к любовнику! Чтобы тот, совсем чужой мужчина, «смастерил» им дитя!

Счастье родительства

Через несколько месяцев живот у худенькой Марии стал округлым, заметным, хотя она прятала его под широким подолом. А село гудело от новости: жена, которая двадцать лет не могла родить, ходит в положении!

Улыбка не сходила с лица Марии. Она летала на крыльях. Иван тоже был счастлив. Наконец у них будет такое долгожданное дитя! Ничего не давал делать супруге. Даже все домашние хлопоты взял на себя.

Ждал лишь ночи, чтобы вместе с любимой лечь спать. Те трогательные минуты любил больше всего на свете. Мария задирала рубашку, а он нежно гладил, целовал её живот, который казалось, рос с каждым днём.

– Ой, смотри, смотри, как малыш бегает, – радостно показывала маленькие горбики, который волной двигались под кожей.

***

Осенью, после Покрова, жена родила на свет долгожданную девочку. Назвали Аринкой. Когда несли ребенка в церковь, люди сбегались к воротам, будто в том маленьком комочке могли увидеть, на кого похож младенец.

Прошла осень, зима, настало лето. Всё чаще во дворе стала щебетать девчонка. И тогда все поняли: Аринка — не дочь Ивана.

Откуда у русоволосых родителей могла взяться черноглазая девочка со смолистыми кудрями?! Люди вычислили, что таких мужчин в селе только двое: Глеб и еврей Мишка. Так чей же это ребёнок?! А Ивану с Марией было всё равно. Пусть перемывают косточки — какое кому дело до их счастья? Даже когда мужики выпивали на тракторной бригаде, охмелев, не раз посмеивались над Иваном:

– Тут и слепому видно, что это не твой ребёнок.

– Шли бы вы лесом, – отбивался шутками. – Я её вырастил, я ей отец. Мне будет кому стакан воды в старости принести.

Чтобы сплетни не дошли до ребенка, продали хозяйство и уехали подальше — в другую область.

Как и говорил смолоду Иван, дочь выходила его в старости, уважала и любила. А он ни разу за всю жизнь не упрекнул Марию.

Дано почил Иван, отпраздновала 80 лет со всей семьей и Мария. Дочка Арины закончила художественную академию, учителя удивлялись её таланту рисования. Вышла замуж в столице, там и работала.

Как-то летом привезла своих близняшек в село. Что-то они между собой не поделили — обе хитрили друг с дружкой.

– И в кого вы такие хитрющие удались? – диву давалась внучка. Может, вы, баба, с каким жидом согрешили смолоду? – пошутила, обращаясь к Марии.

Старушка сморщилась. сгорбилась, нахмурилась, будто её поймали на горячем, и вдруг выпалила:

– Было дело, девочки.

И Арина, и её дочь онемели от услышанного.

– Ты, дочка, не от моего мужа, не от Ивана… – прошептала бабка.

– А от кого, мама?! – у Арины дух перехватило от неожиданности.

– От еврея Мишки, деточка. Он художником в колхозе работал, его, еще не старого, поезд переехал. Думаешь, в кого у твоей дочки талант к рисованию? В деда.

И баба Маша рассказала ошарашенным дочке и внучке правду полувековой давности…

По материалам-https://marusia-story.ru/