Он продавал свою кровь, чтобы я мог учиться, но теперь, когда я зарабатываю 100 000 в месяц, когда он пришёл просить у меня деньги, я не дал ему ни цента

Он раньше продавал собственную кровь, чтобы я мог продолжать учиться в школе. Однако годы спустя, когда он пришёл просить у меня деньги, а я уже зарабатывал ₱100.000 в месяц, я отказался дать ему даже один песо.

Когда меня приняли в колледж, у меня была только письмо о зачислении и мечта вырваться из бедности. Наша жизнь была настолько трудной, что соседи замечали каждый раз, когда на столе появлялось мясо.

Моя мать умерла, когда мне было десять лет, а биологический отец исчез задолго до этого. Мужчина, который меня воспитал, не имел со мной кровного родства — он был старым другом моей матери, водителем трицикла, жившим в маленькой комнате у реки.

После её смерти он, несмотря на собственные трудности, заботился обо мне и растил меня. На протяжении всей моей школьной жизни он работал без остановки, порой даже занимал деньги, чтобы обеспечить моё обучение.

Я до сих пор помню случай, когда мне нужны были деньги на дополнительный курс, но я слишком стеснялся просить. В ту ночь он передал мне несколько смятых купюр с лёгким запахом дезинфицирующего средства и сказал: «Твой отец сегодня сдавал кровь. Мне дали небольшое вознаграждение. Бери, сынок».

Той ночью я плакал молча. Кто бы мог многократно сдавать кровь, чтобы помочь чужому ребёнку? Мой отец сделал это. Никто никогда не узнал, кроме нас двоих.

Когда меня приняли в престижный университет в Маниле, он чуть не заплакал, обнимая меня: «Ты сильный, сынок, — сказал он. — Учись усердно. Я не смогу помогать тебе вечно, но тебе нужно выбраться из этой жизни».

Во время учёбы я подрабатывал — давал частные уроки, работал официантом, делал всё, что мог найти. Несмотря на это, он продолжал присылать несколько сотен песо каждый месяц. Я говорил ему не делать этого, но он настаивал: «Это мои деньги, и ты имеешь право их получить».

После выпуска моя первая работа приносила ₱15.000. Я сразу отправил ему ₱5.000, но он вернул: «Оставь себе, — сказал он. — Ты ещё пригодишься. Я стар, мне много не нужно».

Годы прошли. Я стал директором с зарплатой ₱100.000 в месяц. Я предложил ему жить со мной, но он отказался, предпочитая простую и спокойную жизнь. Зная его упрямство, я не настаивал.

Однажды он пришёл ко мне — слабый, обгоревший на солнце и дрожащий. Сел на край дивана и прошептал: «Сынок… я болен. Врач сказал, нужна операция — ₱60.000. Мне больше не к кому обратиться».

Я посмотрел на него и вспомнил все его жертвы, ночи беспокойства и утренние походы со мной в школу под дождём. Я мягко сказал: «Не могу. Я не дам тебе ни цента».

Он лишь кивнул. В его глазах была боль, но он не протестовал. Встал тихо, словно отвергнутый нищий.

Но прежде чем он ушёл, я взял его за руку, встал на колени и сказал: «Отец… ты мой настоящий отец. Как может быть долг между нами? Ты дал мне всё. Теперь моя очередь заботиться о тебе».

Он разрыдался. Я крепко обнял его и тоже плакал.

С того дня он стал жить с нами. Моя жена тепло приняла его, как собственного отца. Несмотря на возраст, он помогал по дому, и мы часто путешествовали вместе.

Люди иногда спрашивают: «Зачем так хорошо относиться к приёмному отцу, если раньше он не мог дать тебе много?»

Я всегда отвечаю: «Он оплатил моё образование своей кровью и своей молодостью. Может, не моей кровью, но он отец во всех смыслах, которые действительно важны».

Некоторые долги невозможно оплатить деньгами. Благодарность же всегда можно вернуть искренностью, любовью и временем.