Я была бесплатной няней и кухаркой для семьи сына, пока они не увидели меня в аэропорту с билетом в один конец

Я была для семьи сына бесплатной няней и кухаркой, пока они не увидели меня в аэропорту с билетом в один конец.

Нин, привет! Я не отвлекаю? голос невестки, Кати, звучал в трубке с наигранной бодростью.

Я молча помешивала ложкой давно остывший суп. Не отвлекает. Я никогда не бываю занята, когда им что-то нужно.

Слушаю, Катя.

У нас новость просто бомба! Мы с Лёшей взяли билеты, летим в Турцию на две недели! Всё включено, представляешь? Так спонтанно вышло, горящая путёвка!

Я представила. Море, солнце, Лёша и Катя. А где-то за кадром их пятилетний сын Миша. Мой внук.

Поздравляю. Очень за вас рада, слова вышли ровными, бездушными, как инструкция к лекарствам.

Вот! А ты Мишеньку к себе заберёшь, да? Ему же в садик сейчас нельзя, там опять ветрянка гуляет.

Ещё у него секция по плаванию, пропускать нежелательно. И к логопеду запись на следующей неделе, я тебе расписание скину.

Она говорила быстро, не давая вставить слово, будто боялась, что я успею подумать и отказаться. Хотя я никогда не отказывала.

Катя, я думала на дачу съездить на пару дней, пока погода хорошая начала я, сама не веря в свою слабую попытку.

На дачу? в её голосе прозвучало искреннее удивление, будто я собралась на Марс. Мам, ну какая дача, ты о чём?

Тут внуку внимание нужно, а ты про грядки. Мы же не развлекаться летим, а здоровье укреплять. Морской воздух, витамины!

Я смотрела в окно на серый двор. Моё морское воздух. Мои витамины.

И ещё, без паузы продолжила Катя, нам корм для кота завезут в среду, премиум, двенадцать кило.

Курьер будет с десяти до шести, так что из дома никуда, ладно? И цветы поливай, пожалуйста, особенно орхидею. Она капризная.

Она перечисляла мои обязанности, как нечто само собой разумеющееся. Я была не человеком, а функцией. Удобным бесплатным приложением к их комфортной жизни.

Хорошо, Катя. Конечно.

Вот и умница! Я знала, что на тебя можно положиться! щебетала она так, будто оказала мне величайшую милость. Всё, целую, бегу чемодан собирать!

В трубке зазвучали короткие гудки.

Я медленно положила телефон на стол.

Взгляд упал на настенный календар. Там красным маркером был обведён следующий уик-энд день встречи с подругами, которых я не видела почти год.

Я взяла влажную тряпку и одним движением стёрла эту красную отметку. Словно стёрла ещё один крохотный кусочек собственной, непрожитой жизни.

В голове не было ни обиды, ни злости. Лишь липкая, всепоглощающая пустота и тихий, чёткий вопрос: а когда они заметят, что я не просто бесплатное приложение, а живой человек?

Наверное, только тогда, когда увидят меня в аэропорту с билетом в один конец.

Мишу привезли на следующий день. Сын, Лёша, занёс в квартиру огромный чемодан внука, спортивную сумку с формой для бассейна и три пакета с игрушками. Он избегал смотреть мне в глаза.

Мам, мы быстро, а то в аэропорт опоздаем, торопливо пробормотал он, ставя чемодан посреди коридора.

Катя влетела следом, уже в образе отдыхающей лёгкое платье, соломенная шляпка. Она окинула мою скромную квартиру быстрым, оценивающим взглядом.

Нин, ты только Мише мультики долго не включай, лучше почитай ему. И сладкого поменьше, а то он потом не управляемый.

Вот список, я тут всё расписала, она протянула мне сложенный вчетверо листок. Тут режим, телефоны логопеда, тренера, аллерголога. И что ему готовить на каждый день.

Она говорила так, будто я впервые вижу собственного внука. Словно я не сидела с ним с рождения, пока они строили карьеру.

Катя, я помню, что он любит, тихо сказала я.

Помнить одно, а диета другое, отрезала она. Всё, Мишуль, будь умницей, слушайся бабушку! Мы тебе большой-большой джип привезём!

Они ушли, оставив после себя шлейф дорогих духов и ощущение сквозняка.

Миша, поняв, что его оставили, расплакался. Первые три дня превратились в сплошной марафон.

Бассейн на одном конце города, логопед на другом. Капризы, слёзы ночами и бесконечные «хочу к маме». Я валилась с ног от усталости.

На четвёртый день я решила позвонить сыну. Они как раз должны были заселиться в отель.

Алло, мам? Что-то случилось? Миша в порядке? голос Лёши был напряжён.

С Мишей всё хорошо, не волнуйся. Лёш, я хотела поговорить Мне очень тяжело. Я не справляюсь с таким ритмом.

Может, найдёте возможность нанять няню на пару часов в день? Я оплачу половину.

На том конце провода повисла тишина. Потом Лёша тяжело вздохнул.

Мам, ну не начинай, а? Мы только прилетели. Катя и так вся на нервах была перед отъездом. Какая няня? Кому мы доверим ребёнка? Ты же бабушка. Для тебя это должно быть в радость.

Лёш, радость не отменяет усталости. Я не молодею.

Ты просто отвыкла, мягко, но настойчиво убеждал он. Привыкнешь. Давай не будем портить друг другу отдых. Мы же не так часто куда-то выбираемся. Всё, мам, давай. Катя зовёт.

Он положил трубку. А я смотрела на телефон, и во мне что-то медленно каменело. Не обида.

Скорее, холодное, ясное осознание. Я для него не мама, которой может быть тяжело. Я ресурс. Надёжный, проверенный и, что главное, бесплатный.

В среду, как и обещала Катя, приехал курьер с кошачьим кормом. Молодой парень равнодушно оставил огромный, неподъёмный мешок на пороге и ушёл, пробормотав что-то про «доставку до дверей».

Я минут десять пыталась затащить эти двенадцать килограммов в коридор, надрывая спину. Когда наконец получилось, я села на пол рядом с этим пахнущим сушёной рыбой мешком и рассмеялась. Тихим, беззвучным смехом.

Вечером позвонила Катя. На фоне шумел прибой и играла музыка.

Нин, привет! Как там наша орхидея? Полила? Только отстоявшейся водой, помнишь? И не на листья, а под корень!

Она не спросила, как Миша. Не спросила, как я. Её волновал цветок.

Помню, Катя. Всё под контролем, ответила я, глядя на этот чёртов мешок с кормом.

Той ночью я почти не спала. Я думала не о даче и не о встрече с подругами. Я открыла шкаф, достала свою старую сберкнижку и загранпаспорт. Просто смотрела на них, проводя пальцами по обложке.

Мысль, мелькнувшая после того звонка, больше не казалась просто фантазией. Она обретала очертания. Становилась планом.

Звонок раздался на десятый день их «отдыха». Телефон зазвонил после обеда, когда я только уложила Мишу спать. Снова Лёша.

Мам, привет! Как наш боец?

Спит, коротко ответила я.

Слушай, тут такое дело он замялся, и я сразу поняла сейчас будет просьба. Нам тут так понравилось, просто рай. И отель предлагает скидку, если мы продлим ещё на неделю. Представляешь, какая удача?

Я молчала. Я уже знала, что будет дальше.

В общем, мы решили остаться. Но немного не рассчитали с деньгами он говорил с той слащающей интонацией, которую ненавидела. Мам, ты не могла бы

Короче, Катя вспомнила, у тебя же папины серёжки лежат, с сапфирами. Ты их всё равно не носишь.

Чего ты хочешь, Лёш? мой голос был ледяным.

Отнеси их в ломбард, да? выпалил он. Там дадут приличную сумму, нам как раз хватит. А мы приедем и сразу выкупим. Честное слово! Ну что им пылиться в шкафу? А тут живые эмоции!

На фоне я услышала голос Кати: «Лёш, ну что ты мямлишь? Нин, это же просто вещь! А мы отдохнём по-человечески!»

Просто вещь. Мои воспоминания. Моя семья. Моя жизнь. Просто вещь, которую можно сдать в ломбард, чтобы оплатить их «живые эмоции».

И в этот момент что-то во мне окончательно застыло. Не сломалось, не треснуло, а именно застыло, превратившись в ледяной, острый кристалл.

Пустота, мучившая меня, вдруг наполнилась холодной, звенящей решимостью.

Хорошо, сказала я ровно. Сколько вам нужно?

Правда? Мам, я знал, что ты самая лучшая! обрадовался сын. Пятидесяти тысяч хватит. Ты только чек сфотографируй, чтобы мы знали, сколько отдавать.

Конечно, Лёшенька. Не волнуйтесь. Отдыхайте.

Я положила трубку. Подошла к двери в комнату и приоткрыла её. Миша спал, раскинув руки, и во сне забавно чмокал губами. Мой маленький, никому, кроме меня, не нужный мальчик.

И ледяной кристалл в груди дал первую трещину. Я не могла его бросить. Не могла отдать чужим людям. Но и жить как раньше тоже больше не могла.

Я взяла телефон и написала короткое сообщение сыну:

«Серёжки я не продам.

Ваш отдых заканчивается через четыре дня, как и было в билетах. Если в воскресенье вас не будет, в понедельник я иду в опеку. И это не обсуждается».

Ответ прилетел мгновенно:

«Ты нам угрожаешь?!»

Я не ответила. Я открыла сайт авиакомпании и купила билет. Анталья. Вылет в следующий вторник. Без обратной даты.

В воскресенье вечером они вернулись. Не зашли ворвались в квартиру. Загорелые, раздражённые и смертельно обиженные.

Ну что, счастлива?! с порога начала Катя. Сорвала нам лучший отпуск в жизни! Манипуляторша!

Лёша молча прошёл в комнату, где Миша играл с конструктором. Сын бросился ему на шею.

Я вышла из кухни, держа в руках свой загранпаспорт с вложенным в него билетом. Внутри меня царил абсолютный покой.

Я рада, что вы вернулись к своему сыну, тихо сказала я. А теперь слушайте меня. Оба.

Они замолчали, удивлённые моим тоном.

Пять лет, Лёша. Целых пять лет я жила вашей тенью.

Я забирала Мишку из садика, когда Катя не успевала с маникюра. Я сидела с ним ночами, когда у него резались зубы, чтобы вы могли выспаться перед работой.

Я отказывалась от десятков встреч, поездок, собственных планов только потому, что «мам, нужна помощь».

Я провела с вашим сыном больше времени, чем вы оба вместе. Я была вашей бесплатной функцией.

Я перевела взгляд на невестку.

Ты ни разу не спросила, как я себя чувствую, Катя. Но всегда помнила про свою орхидею. Вы решили, что так будет всегда. Что я никуда не денусь.

Я положила на стол паспорт с билетом.

Вы ошиблись. Я очень люблю Мишу. Именно поэтому я дождалась вашего возвращения и не превратила вашу жизнь в официальный кошмар. Но моя роль в ней закончена. Я тоже хочу увидеть море.

Лёша недоверчиво взял билет. Его глаза расширились.

Турция?.. Мам, ты на сколько?

Я ещё не решила, пожала плечами и взяла заранее собранный маленький чемодан. Я хочу пожить для себя. А вы теперь вы родители. На сто процентов. Без помощи, без поблажек и без чужих жертв. Учитесь.

Я наклонилась к Мише, поцеловала его в макушку.

Бабушка скоро вернётся, солгала я ему, стараясь улыбнуться.

И я вышла за дверь. Оставила их троих в своей маленькой квартире. Оставила их с двенадцатью килограммами кошачьего корма, капризной орхидеей и полной ответственностью за собственную жизнь.

Впервые за долгие годы я чувствовала не пустоту, а предвкушение.