Всё, что остаётся после

 

— Мам, я быстро. Минут на двадцать, не больше, — Игорь стоял в дверях палаты, пытаясь улыбнуться, но губы дрожали.

— Только не долго, — Наталья лежала на боку, вцепившись в одеяло, — врач сказал, что к вечеру будет капельница.

Он кивнул, закинул куртку на плечо и вышел. На улице было сыро и ветрено. Октябрь в Пскове никогда не жалел прохожих — дождь, ветер, лужи, будто отражающие весь смысл русской осени: небо низкое, люди молчаливые, всё будто ждёт конца.

Игорь шагал к автобусной остановке и чувствовал, что не успевает. Не к автобусу — к жизни. Ко всему, что катилось мимо.

Три недели назад врачи сказали, что у матери «последняя стадия». Он тогда не заплакал. Просто сел на скамейку у морга — почему-то именно туда ноги привели — и сидел до темноты.

— Ну что, всё собираешься уехать? — спросил сосед по палате, старик с тонкой шеей и глазами, в которых было вечное ожидание.

— Я сына жду, — улыбнулась Наталья, — он обещал вечером прийти.

— Приходит часто?

— Каждый день. Только я всё думаю… может, зря я его держу? У него ведь жизнь.

Старик кашлянул и сказал тихо:

— Не ты держишь, а он сам не отпускает. Пока не отпустит — ты не уйдёшь.

Наталья отвернулась к окну. Там, за стеклом, шёл дождь. Странно — ведь когда-то она любила дождь. В молодости он казался романтичным: сидеть на кухне с горячим чаем и слушать, как капли стучат по подоконнику.

Теперь он просто мешал видеть.

Игорь зашёл в старый парк, где в детстве они с мамой катались на санках. Там, у третьей берёзы от входа, она однажды сказала ему:

— Знаешь, сын, неважно, что ты будешь делать. Главное — чтобы после тебя кто-то улыбнулся. Хотя бы один человек.

Он тогда не понял. Сейчас понимал слишком хорошо.

Телефон завибрировал: «Мама: Не торопись, я хорошо».

Он машинально улыбнулся — в последнее время она часто писала «не торопись». Наверное, чтобы не волновался.

В палате всё стало тихо. Старик спал, медсестра ушла.

Наталья лежала, глядя в потолок, и вдруг услышала… музыку. Где-то далеко, будто из коридора, звучала старая песня Круга — «Осенний дождь».

Она улыбнулась. «Господи, ну надо же, и тут...» — подумала она и закрыла глаза.

И вдруг — кто-то сел рядом. Тихо, как будто ветер.

— Не бойся, — сказал голос, — всё уже.

Она не открыла глаз. Просто вздохнула и прошептала:

— Только бы он не плакал.

Игорь прибежал через сорок минут.

Врачи уже вышли из палаты, медсестра стояла у двери, глаза покрасневшие.

Он понял без слов.

— Можно? — спросил тихо.

— Да, — кивнула медсестра, — только ненадолго.

Он сел рядом. Мама лежала спокойно, даже как будто чуть улыбалась. На тумбочке стоял телефон, экран мигал — неотправленное сообщение:

«Игорь, не жди чуда. Сам им будь».

Он смотрел на экран, пока не стало больно.

А потом заметил: на окне, где капли дождя стекали тонкими линиями, образовалось маленькое сердечко — как будто кто-то нарисовал пальцем изнутри.

Он улыбнулся — впервые за много дней.

Прошёл год.

Игорь стоял у входа в детскую онкологию с термосом кофе и корзиной фруктов.

— Вы волонтёр? — спросила охранница.

— Да, — улыбнулся он. — Просто хочу, чтобы кто-то улыбнулся.

И когда в коридоре к нему подбежал мальчишка с лысой головой и крикнул: «Дядь, смотри, я выздоравливаю!»,

Игорь понял — чудеса всё-таки бывают.

Просто иногда они приходят через нас.